Поговорим о мотивации и вещах, которые мешают мотивации делать свою работу

Поговорим о мотивации и вещах, которые мешают мотивации делать свою работу – заставлять вас учить язык. Поговорим об этом узко – в контексте корпоративного изучения иностранного языка.

Пару раз в неделю я занимаюсь немецким языком с одной группой, которая за два года нашей совместной работы переставала быть группой несколько раз по самым разным причинам. Сначала один уволился, оставив второго с вечно занятым третьим, потом тот занятой вернулся из Германии с пеной у рта и красными от мотивации глазами, а второй был занят только что появившимся на свет сыном. И так далее по списку важных дел люди то уходили, то приходили. Мне это тоже удовольствия доставляло мало. Понимаете ли, вопрос не в том, насколько хорош и квалифицирован преподаватель – будь он кем угодно, но волшебником не станет, а той магии, которую он использует на занятиях, едва ли хватит на постоянные объяснения одного и того же – каждый раз при таком раскладе приходится буквально начинать сначала. Изучение языка с преподавателем – это совместная работа. Когда мы задаём вам домашнее задание, то планируем урок с учётом того, что вы это задание сделали – новое усвоили, старое повторили и готовы к новым подвигам. Пока я не пошёл дальше со своими жалобами и призывами понять простые истины, перейдём к основной теме. По моим наблюдениям людей в нашем формате изучения иностранного языка могут мотивировать следующие вещи:

Пункт первый. Повышения на работе (не только в должности, можно и в зарплате, но уж если в зарплате, то только если существенно). Несколько лет назад работал с одним человеком. Учили английский язык в его офисе в самом центральном центре Москвы. Всё, казалось бы, обычно, но учились мы три раза в неделю, уроки начинались в 7.15 утра, а наш герой приезжал на них из Подольска. Герой – в буквальном смысле этого слова. Каждое утро я (уже чисто механически) спрашивал, как у него дела. В конце первой недели он вздохнул, перешёл на русский и сказал:

- Я живу в Подольске, встаю в половине пятого утра, чтобы быть здесь к 7.15 и после урока работать с кучей баранов почти до девяти вечера. Как ты думаешь, как у меня дела?

Всё это было сказано с улыбкой (очень уставшей улыбкой, мы же понимаем). Посыл был ясен, я решил больше не задавать глупых вопросов. Но задал другой.

- А зачем такие жертвы?

- Чтобы больше не работать с баранами, или, на худой конец, получать за это больше денег.

Итак, подъём в 4.30, урок в 7.15, работа с 9 до 9 (до пяти, конечно, но мы опять же всё понимаем – бараны ведь кругом, поэтому до 9), опять электричка (с наполнителем из уставших нервных людей), ужин, после которого он пытался играть с маленькой дочкой, но засыпал прямо в её игрушках (это правда). Баранов убрать ему не обещали, а вот компенсировать «скотские» условия работы приличной добавкой к зарплате согласились, но нужно неплохо говорить по-английски и быть готовым к повышению по службе. Чего только не сделаешь, чтобы не слышать блеяния в open space fold office.

Но мы понимаем, что если речь идёт о прибавке к зарплате, то эта прибавка должна быть осязаемой. Однажды после тестирования немыслимого количества сотрудников одной немецкой фирмы, между мной и директором компании состоялся разговор. Он сокрушался по поводу инертности своих подчинённых, мол, мы им тут затеяли бесплатный курс языка, а им всё равно. На слове «бесплатный» он повысил голос и изобразил указательным пальцем восклицательный знак, словно это должно было поразить меня до самых глубин.

- Вы им что-то ещё пообещали кроме бесплатного курса? – спрашиваю немца.

- А что, освобождения от оплаты курса мало?! – удивился босс (истинное удивление, глаза шире раскрыл)

- Ну, как вам сказать… Занятия планируются во внерабочее время – либо рано утром до рабочего дня, либо после. У людей же есть дела поважнее и поинтереснее – семья, сон, сериал с пивом, вязание и так далее.

- Но мы же им зарплату повысим после курса. – не унимался немец, удивляясь моим глупым вопросам. – Это же должно их мотивировать.

- Повышаете? А на сколько, если это не тайна?

- До полутора тысяч к окладу. – пропел он, словно надеясь, что теперь я наконец пойму степень его заботы о сотрудниках.

- Ммм…ответственности поди тоже прибавится?

- Ну, немного. Но можно и потерпеть.

- За полторы тысячи к зарплате и семь месяцев учёбы, за которыми последуют полторы тысячи плюс дополнительная ответственность? Едва ли.

Может для немцев это и есть высшее благо, ради которого они могут себя гвоздями прибить к письменному столу и стучать по клавиатуре денно и нощно до полного стирания пальцев, но у нас, мне думается, это не сработает. Так себе мотивация.

Пункт второй. Учу язык, потому что собираюсь работать с иностранцами. Отличный стимул, на мой взгляд. Особенно вкупе со страхами выпускника советской и постсоветской школы, которые не позволяют человеку открыть рот в разговоре с иностранцем, парализуют голосовые связки, когда кто-то вдруг спросил время, и заставляет рот издавать невнятные звуки, пока мозг пытается вспомнить ненужный Past Perfect. Люди действительно начинают учить язык как положено. Особенно, если речь идёт об иностранных клиентах. Работа в иностранной компании всё равно рано или поздно приведёт к рутине, а иностранные коллеги станут в доску своими – можно не беспокоиться. А вот с клиентами беспокоиться нужно.

Занимались немецким языком с одним мужчиной. Руководил продажами. Дяденьке было уже слегка за пятьдесят. Очень образован, неплохо говорил по-английски, но немецкий пришлось начать с нуля. Начали не с нуля, а с беседы о необходимости изучения языка. Рассказал про работу, про новых немецких клиентов и прочие неинтересные детали. Занимались ускоренно и усиленно – почти как в университете. Три-четыре раза в неделю. Три-четыре раза в неделю он ехал в домой в центр из офиса где-то в районе метро Отрадное, по пробкам и на голодный желудок. И так одиннадцать месяцев. Он всё делал качественно, а делать приходилось много. Мне казалось, что он всё впитывает как губка. Но я ошибался. Чтобы было понятно, насколько сильно он страдал, приведу фрагмент нашего диалога, который состоялся примерно восемь месяцев после старта:

- Здесь вопросы остались? – спросил я.

- Здесь нет, но вот по прошлой теме возникли. – отвечал дядя.

- Так там вам вроде всё легко далось.

- Легко? Алексей, тут что ни тема, то такое чувство, что у меня из одного места раскрытый зонтик вытаскивают.

- … вернёмся к прошлой теме.

Очень образно он описал свои чувства, да. Восемь месяцев раскрытого зонтика. Но мы справились, деваться было некуда. Зарплату ему, кстати, не увеличили, но если бы он не освоил язык, то не работал бы с новой клиентурой, а в таком случае его место занял бы другой – моложе и с немецким.

Пример третий. Врач, доктор медицинских наук. Когда мы начинали, она ещё была кандидатом. Начинали практически с нуля. Года два учили General English, а потом под шумок перешли к медицинскому языку (шумок создали её коллеги, которые тоже начали со мной заниматься и затащили меня в медицину с руками и ногами). Надо сказать, что я цитрамон от парацетамола без гугла отличить не смогу и являю собой типичный образ мужчины, который при температуре 37,3 просит позвать священника – с анатомией, химией у меня так себе, а стеллажи в аптеке приводят меня в тихий ужас. Пришлось учить вместе с докторами. Так вот, что мотивировало ту самую студентку – конференции и диссертация. Для диссертации ей не хватало трудов отечественных специалистов, поэтому мы активно читали статьи её зарубежных коллег. Любая конференция вызывала больше раздражения, потому что синхронный перевод проходил в исполнении таких же «медиков» как я. Мы смотрели выступления врачей, читали научные материалы, разбирали примерные больничные карты и так далее – работа была проделана колоссальная, причём с обеих сторон. Признаюсь, мне самому несколько раз хотелось сдаться, но кто бы мне позволил. Мы занимались регулярно дважды в неделю и пропускали только в самых экстренных случаях. Занимались по утрам – в половине восьмого или в восемь, практически в состоянии комы. Вскоре диссертация была написана, новая должность получена, а конференции стали гораздо интереснее и полезнее.

Пункт четвёртый, заключительный. Вам вдруг сказали, что вас переводят в иностранный филиал. Мой следующий пример совсем эпичный. Мальчик, назовём его Сашей, несколько лет работал во французской компании, пришёл туда уже со своим замечательным английским и учил французский для всяких там перспектив. А его взяли и отправили в немецкий филиал. У него даже слово Schnitzel вызывало сложности, а тут на немецком языке нужно работать с документами и людьми, нужно как-то обживаться в новой стране (квартира, плотники, сантехники, Ikea, электрики, налоги и прочие прелести немецкого гражданина). Полгода страданий в перерывах между работой и организованным компанией курсом немецкого языка. Начали заниматься по скайпу. Начали с двух раз в неделю, но вскоре перешли на три. Всевозможные практические вещи были у него, разумеется, на работе и во время попыток объяснить электрику, что нужно починить. Мы же изучали то, над чем я корпел, изучая университетские методички: как определить род существительного, чтобы лишний раз не лезть в словарь, зачем учить претеритум, если в разговорной речи сплошной перфект, почему пассивный залог такой популярный, если звучит по-дурацки, и так далее. Интересно, что при обсуждении нашего графика ещё до начала курса, я в качестве опции предложил второе занятие проводить в субботу или в воскресенье. Саша замялся и начал искать слова, чтобы объясниться. Оказалось, что после работы в Москве, на которой частенько приходилось ночевать, Саша решил воспользоваться благами немецкого ТК, за которым пристально следят всевозможные органы, и проводить выходные как выходные – делать всё то, что не попадает по категории «Работа» или «Учёба». Я умилился, одобрил его решение и пообещал пожертвовать свой собственный вечер на неделе, чтобы Саша действительно мог жить полной жизнью – хотя бы два дня в неделю. Не прошло и двух недель курса, как к нашим двум занятиям в неделю добавилось третье – в субботу. Работа хоть и заканчивалась строго в определённый час, но интенсивности не убавилось, а, стало быть, сил на изучение языка к концу дня оставалось не очень много. Суббота была сломана. Всё шло относительно ровно, лишь нечастые командировки нарушали наш ритм. А потом его нарушило немецкое законодательство, когда после полугода вождения с российским водительским удостоверением Саше пришлось заново «учиться» водить, чтобы получить немецкие права. Я очень надеялся, что он справится сам, потому что у меня существуют только три марки машин – большая, маленькая и как у папы. Не нужно объяснять, на каком уровне находится мой словарный запас по этой теме – на любом известном мне языке. Но мы всё выучили – права же нужны, на велике зимой особо не погоняешь. В другой ситуации, когда можно было бы сказать «да зачем мне это всё вообще», можно было бы плюнуть и сдаться, но как тут плюнешь и сдашься. Продолжаем учить, потому что очень нужно.

Все эти примеры мотивации объединяет одно и то же – человека прижимают к стене и говорят «надо». Это и определяет действительно серьёзную мотивацию. Когда тебе лет пятнадцать-двадцать, то можно выехать чисто на интересе – учу язык, потому что он мне нравится, потому что это интересно, а не потому что это перспективно или очень нужно. Годам к тридцати это тоже может быть очень интересно, но уже не настолько, чтобы два-три раза в неделю учить его с преподавателем после или до работы, зубрить самостоятельно, жертвовать свободным временем, в которое чаще хочется отдохнуть, и ещё платить за это деньги. Давайте понимать, что мотивация, даже будучи понятием совершенно абстрактным, является вещью весьма ощутимой, которая может появиться, но может и уйти без объяснения причин. Мотивация должна быть круче вашего начальника, который отдаёт приказы и не терпит их неисполнения. Я не зря употребил в начале статьи слово «заставлять», когда говорил про функции мотивации. Неприятное слово. Оно скорее демотивирует. Но она должна заставлять. Мотивация может окрылять вас, пока вы молоды, не очень обременены всякими ипотеками и прочими социальными прелестями, - дальше она должна давить, и если это давление работает, то – спешу поздравить! – вы очень мотивированы.

Кто-то может возмутиться такому видению вопроса. Возмущайтесь, критикуйте, не соглашайтесь – это ведь и есть основные составляющие конструктивного диалога. Я знаю, что найдутся те, кто меня поддержит, и те, кто перестал читать ещё на первом примере. Если у вас получилось выучить иностранный язык только потому, что вы давно мечтали говорить на нём, потому что он вам нравится и пробуждает разного рода чувства, то я могу за вас совершенно искренне порадоваться! Кстати, чтобы разбавить те четыре жутких примера, вспомню одного студента, который хотел учить английский, потому что был фанатом диснеевских мультиков и страшно хотел знать все песни из официального саундтрека. Я тоже очень люблю эти мультики, поэтому решил попробовать и посмотреть, куда нас всё это заведёт. Я сбежал от него через два месяца, но только лишь потому, что не мог вынести непрерывного пения Deck the halls with boughs of holly falalalalalala в середине июля. Но! Нашёлся другой (один из тех, кто может спокойно пить кофе в Старбаксе среди новогодних побрякушек под Last Christmas и Happy New Year начиная с конца октября). Фанат диснеевских мультиков говорит на безупречном английском (я серьёзно) – он пересмотрел все мультики, начиная с тридцатых годов. И песенки, думаю, тоже выучил. Конечно, не только на них он построил то, что построил, но к мультикам он бежал быстрее, чем к New English File.

Завершу своим собственным примером. Немецкий я учил на том самом интересе, и нечеловеческая нагрузка в университете со всякими подработками не смогли даже поранить ту страсть, не то что убить. Но я не о немецком. История из разряда «я был молод, и мне нужны были деньги». Однажды, когда я был на втором курсе, мне позвонил папа и спросил, нужны ли мне ученики. Конечно, нужны! За полгода до этого я уже вляпался в преподавание, и мне там нравилось. Да и деньги нужны. Папа давал всякие детали – девочка, пятнадцать лет, с садика учит английский и уже говорит свободно, язык нужен для университета. Я внимательно слушал и уже мысленно прокручивал сценарий нашего учебного процесса. Но потом папа замолк, и мне эта пауза не понравилась.

- Па?

- … да, тут, в общем, такое дело, им не совсем немецкий нужен.

- А какой?

- Шведский.

Да, им нужен был шведский. Они очень долго искали преподавателя шведского языка, но если в наших краях когда и звучал немецкий язык, то разве что из уст заплутавших шведских солдат в семнадцатом веке. Меня попытались убедить в том, что немецкий и шведский, будучи родственниками, являли собой практически одно и то же – ну просто братья-близнецы. Я был молод, и мне нужны были деньги. И желательно дней пять-шесть на подготовку. Хотя я очень смутно представлял, к чему нужно готовиться. Набрал в библиотеке грамматик, словарей, учебников, журналов, откопал какой-то диск с аудиозаписями текстов, взял оригинального «Карлсона» и побежал в общагу готовиться. Несколько дней анализировал родство языков, примерно понял, как (чисто теоретически!) немецкие слова могут выглядеть и звучать в шведском языке и …и хотел было позвонить маме девочки и отказаться, но тут на глаза попался диск. Я начал слушать. Слушал по три-пять часов в день, усадив себя за стол и не позволяя голове отвлекаться на посторонние вещи. На второй день стал понимать, где заканчивается одно предложение, и где начинается следующее. Начал распознавать интонации и пытаться одеть звуки в буквы (разумеется, не попадал – получались какие-то странные заклинания древних германских племён, но где-то получалось). В конце недели слушал шведское радио онлайн. По-шведски я по-прежнему не говорил, но очень много понимал. Учились мы, правда, чуть больше полугода. Потом девочка влюбилась сначала в какого-то французского певца, потом в одноклассника, начались вселенские проблемы подростка, которого никто никогда не понимал, и шведский университет ушёл на пятый план.

То адское аудирование, которое я сам себе устроил, стоило мне немало – минимум три, максимум пять часов в день и килограммов пять веса. Это чудовищная работа, которую мне сложно описать в паре предложений. Но если прокрутите вверх, то мой пример может стоять в одном ряду с теми четырьмя. Правда, в отличие от тех примеров, где людям увеличивали оклад или переводили в иностранные филиалы, мне платили двести пятьдесят рублей за урок, итого пятьсот в неделю. Но принцип тот же.

Всем тем, кто узнал себя в примерах – я мысленно с вами! Что бы вас ни мотивировало к изучению языка, помните, что «мне нужен язык для путешествий два раза в год по неделе» - это не мотивация, вам не нужен язык.

Алексей Федотенков. Преподаватель корпоративного немецкого в компании АКЦЕНТ.

При перепечатке данной статьи или ее фрагментов, пожалуйста, обязательно укажите первоисточник https://accent-center.ru/ru/hr_articles/pogovorim-o-motivatsii-i-veschah-kotorye-meshayut-motivatsii-delat-svoyu-rabotu.html